«Загугли звезду»: Алиса Вокс — об отношениях со Шнуровым, интригах Коган, уходе из «Ленинграда», Пригожине и личной жизни

Широкая аудитория знает певицу Алису Вокс как бывшую солистку группировки «Ленинград». На сцене она казалась эпатажной, самоуверенной, иногда даже развязной. Однако Алиса признается, что ее сценический образ кардинально отличается от настоящего.

И если Алиса Вокс могла позволить себе петь о животном сексе, то Алиса Кондратьева (настоящее имя артистки – прим. ред.) всегда много читала, интересовалась историей и бережно относилась к сохранению красоты родного языка. И эти две личности уживались в одном человеке, как Доктор Джекил и Мистер Хайд, В определенный момент этот внутренний конфликт, с которым оказалось тяжело смириться лидеру группы «Ленинград» Сергею Шнурову, достиг апогея. И Алиса решила круто изменить свою жизнь и покинуть коллектив.

Как на такое решение отреагировал Сергей Шнуров? Почему пути Алисы и группировки «Ленинград» разошлись? Кто из коллектива чаще всего строил артистке козни? Какую роль в ее жизни сыграл Иосиф Пригожин, известный своим нетерпимым отношением к Шнуру? И в чьих объятиях экстравагантная Алиса нашла свое утешение сегодня? На эти вопросы певица ответила в рамках проекта Teleprogramma.pro «Загугли звезду».

— Меня зовут Алиса Вокс. Я певица, композитор, саундрайтер. Возможно, вы знаете меня по участию в группе «Ленинград», — начинает свой рассказ Алиса. — Но сейчас я занимаюсь сольной карьерой.

— Алиса, расскажите, пожалуйста, чем вам запомнились первые годы жизни?

— Я родилась в Санкт-Петербурге в семье инженеров. Правда, со временем папа переквалифицировался в художника, а мама – в менеджера, согласно профессиональному запросу, который появился в 90-х годах.

Сначала мы жили в центре, а потом переехали в тихий зеленый Приморский район, с которым была связана моя дальнейшая жизнь. Сейчас он растянулся далеко за город, до самого Финского залива. Там я и выстроила себе дом.

В возрасте двух лет я уже залезала на все возвышенности, сцены, постаменты. Если слышала музыку, то начинала танцевать, пыталась петь, всячески обратить на себя всеобщее внимание. Я еще толком не могла говорить, но уже декламировала стихи. Так что увлечений в моем детстве хватало.

У нас не было телевизора, поэтому моими первыми комиксами стали каталоги Эрмитажа и Русского музея с красивыми картинками. Также мне очень нравились учебники по архитектуре, скульптуре и художественной графике. В принципе я так и не научилась смотреть в телевизор, поэтому номинально он у меня есть, но не пользуется спросом. Иногда я его включаю, чтобы посмотреть что-то конкретное или же сделать снимок с экрана. Но культуры смотрения телевизора у меня так и нет. Зато я очень много читаю. Приучайте к чтению своих детей. Это пригодится им в будущем.

— А почему в вашей семье не было телевизора?

— Потому что советский сломался, а на новый в 90-е годы денег не хватало. Как и большинство семей, мы столкнулись с проблемой выживания. Конечно, было не до телевизора. Дай Бог, не умереть от голода. Думаю, через безденежье прошли многие наши соотечественники. И это знакомо детям тех лет.

Когда «Сникерсы» и «Чупа-Чупсы» хлынули в Россию, это все тоже прошло мимо меня, потому что денег по-прежнему не было. Первые свободные средства, хотя бы на шоколадку, стали появляться в семье, когда я пошла в первый класс. До учебы я успела позаниматься балетом, сходить в подготовительный класс музыкальной школы, активно изучала английский. Поэтому уже с первого класса я умела читать и писать на языке Шекспира, понятно, что детские тексты, знала основы грамматики – три времени.

В первом классе я попала в детский театр при Мюзик-холле. И уже на новогодних каникулах исполняла главную роль Алисы в спектакле «Новогодние приключения Алисы». Это был авторский спектакль нашего главного режиссера, и ключевую роль написали под меня. Тем более я тезка героини. Но когда ты маленький и варишься в творческом котле с детства, то ты не видишь в этом ничего особенного.

Я считала в порядке вещей ситуацию, когда мои одноклассники сидят в зале, а я стою на сцене. Всем зрителям, и самым юным в том числе, раздавали бесплатные билеты с отрывным купончиком на подарок. И единственное, о чем я жалела, — так это о том, что мне не достанется такой презент. Но меня успокоили, сказав, что все равно дадут его.

— Вы, наверняка, занимались музыкой с ранних лет…

— В шесть лет я пошла в музыкальную школу, училась по классу фортепиано. Правда, с педагогом мне не очень повезло. Она была, что называется, токсичной – била меня по пальцам линейкой. Поэтому за целый год я так и не нашла в себе силы поставить пальцы на клавиши.

Меня перевели к другой учительнице Ксении Борисовне Поляковой, которая живет сейчас в Германии и с которой мы дружим и по сей день. И она говорила мне, что не так важно выучить материал, чтобы он отскакивал от зубов, как вложить в него душу. И такой подход к учебе прокатывал на экзаменах, где я обычно импровизировала, придумывала разные вариации ответов.

Не все же члены комиссии знают классические произведения, поэтому худо-бедно я получала даже «четверки», «пятерки». Музыкальную школу я закончила хорошо, но не на отлично. Никогда не была отличницей – троешницей с подвешенным языком. Поэтому я сосредоточилась на тех знаниях, которые помогут мне в дальнейшей жизни.

С годами я понимаю, что мне не хватает знаний по теории музыки. Поэтому если вы всерьез планируете чем-то заниматься, то обязательно занимайтесь теорией. Это скучно, нудно, неинтересно, но необходимо.

— Как вы учились в детстве?

— Школа для меня была, наверное, на десятом месте. Когда заканчивались уроки, начиналась моя профессиональная жизнь: «музыкалка», сольфеджио, хор, вокал, танцы, постановочные номера, примерки, концерты, конкурсы. И честно скажу, что на домашние задания я в основном забивала и делала их где-то там на подоконнике, в спортзале…

Из-за этого меня часто ругали за кривой почерк. И я не могла понять: «Неужели у меня реально есть время, чтобы выводить эти палочки-крючочки?» Для меня было дико осознавать, что мне снижают оценки за мятую тетрадь и за кривой почерки. Наверняка, учителя чувствовали мое неприлежание и недолюбливали меня.

Впоследствии я встретила одну из своих учительниц, которая сказала: «Кондратьева, я всегда знала, что ты талантливая», а я же отвечала: «А зачем же вы мне снижали оценки? У меня и моего соседа по парте, сына нашей классной руководительницы были одинаковые работы, только он получил «пятерку», а я – «четыре». Услышав мои доводы, она объясняла: «Мы тебя мотивировали, чтобы ты лучше училась». Тем, кто хочет мотивировать детей таким образом, я хочу сказать: «Ребята, это не выход». Ведь ребенок понимает, что как бы он не старался, он будет недостаточно хорош и забьет на учебу.

Вообще, за весь школьный период у меня было только два суперкрутых педагога. Это учитель русского языка и литературы Галина Андреевна Ованесян, которая вела у нас уроки до девятого класса включительно. И заложенные во мне знания определили мое отношения к родному языку.

Я очень трепетно отношусь к правописанию, к грамматике, к литературе. Для меня очень важно, чтобы люди, занимающие положение в обществе, изъяснялись грамотно, полными предложениями, чтобы их словарный запас был богат, чтобы они спрягали и склоняли разные формы слов, чтобы они ставили правильное ударение в слове «звонит» и писали «Мне нравится» без мягкого знака.

В нашем коллективе есть такое устойчивое словосочетание «Я тебя тресну словарем», которое я использую, когда ребята допускают какие-то ошибки. Я считаю правильным любить и знать свой родной язык. Если так не происходит, то многие твои навыки можно поставить под сомнение.

А вот мой интерес к истории появился благодаря учителю Евгении Васильевной Андреевой. Она рассказывала про события разных лет очень интересно и захватывающе, как будто мы смотрели сериал.

Я с удовольствием ходила на эти уроки: готовила доклады, выступала, читала книги по теме. И до сих пор я испытываю огромную любовь к истории. Каждый день я слушаю какие-то лекции, читаю исторические документы и статьи.

— Как вы попали в группу «Ленинград»?

— Для меня попадание в «Ленинград» на самом деле было таким интересным скачком в сторону. На тот момент я занималась электронной музыкой и пела исключительно по-английски. Это был довольно успешный проект, с которым я гастролировала. Записывала треки, их играли на радио. Но это такой дэнс-хаус, диджейская клубная музыка совсем другого формата.

На тот момент я поняла, что достигла определенного потолка в своей сфере. И дальше мне нужно было либо выпускать альбом, который я продам за условные 200 долларов Sony или Warner, или еще кому-нибудь, чтобы он играл в Панаме, в лифте. Либо же менять полностью направление, что я и сделала.

Когда меня позвали на кастинг «Ленинграда», я подумала, что: «Вау! Это же совсем не то, что мне подходит». Меня никогда не выбирали ни на каких отборах, а отправляли домой после первого же прослушивания. Но тут звезды сошлись, что для меня было очень удивительно. Я шла туда как временная вокалистка – должна была заменить на несколько месяцев прежнюю Юлию Коган. Она временно ушла в декрет, и ребятам буквально на четыре месяца нужно было перекрутиться, чтобы не потерять зимние запланированные концерты. И я с удовольствием включилась в эту историю.

До этого момента я никогда не пела русскоязычную музыку. И конечно, я чувствовала себя, как на другой планете. Но, как показала практика, я справилась. И к концу декретного отпуска Юлии ко мне уже все прикипели и отпускать меня никто не собирался. Так я и оказалась в группе «Ленинград» на постоянной основе.

— Как вы, человек определенного психотипа, вписались в эпатажную группу «Ленинград»?

— Почему у меня не возникало противоречий с коллективом? Просто я всегда слушала разную музыку и мне было близко творчество группы «Ноль». К тому же Федор Чистяков (основатель коллектива – прим. ред) жил недалеко от нас, на Петроградской стороне. Это такой арт-сквот в масштабах целого района, где находится «Ленфильм» и множество звукозаписывающих студий, репетиционных точек, квартир, где собиралась творческая молодежь тех времен. Конечно, это наложило на меня определенный отпечаток.

Я слушала и песни «Ленинграда» — первые альбомы с Игорем Вдовиным (один из основателей коллектива – прим. ред.). «Пуля», «Мат без электричества», «Пираты XX века». «Пираты…» — это первый коммерческий альбом, после которого музыка «Ленинграда» стала другой. Кто считает, что «Ленинград» — это тоска, послушайте первые альбомы. Это такой сумеречный гранж.

— Как вы относитесь к мату?

— Я не ханжа. Как говорил Пушкин: «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Я культурная образованная личность, при этом не забывающая и о житейских вещах.

Многие люди не знают, что такое обесцененная лексика. А это значит нецензурная лексика. Я матерюсь, и это нормально. А кто из нас не выражается крепко? Наверное, только единицы. Матерятся мамы, грузчики, учителя, дети…

И что самое интересное, самым большим рассадником мата являются художественные, балетные и музыкальные школы. И пить, курить и заниматься непотребствами людей тоже учат в этих заведениях. Так что не нужно думать о том, что люди искусства – это такие небожители, которые не ходят в туалет, летают по небу и не занимаются ничем, кроме творчества.

Да, действительно среди нас встречаются личности с хорошими, ценными душевными качествами, но, честно скажу, это, скорее, исключение. Однако хочется думать, что я попадаю в это число.

— Какие песни группы «Ленинград» вы можете назвать своими любимыми?

— На самом деле таких две. Одну из них – «Злая пуля» — исполнял Сергей Шнуров. А вторую – «Платье Сен-Лоран» — пела уже я. На самом деле это потрясающая композиция, которая незаслуженно недооценена. В ней раскрывается суперкрутая проблематика, когда женщина из-за душевных ран покупает себе платье. С другой стороны, в этой песне Шнурову удалось раскрыть тонкий психологический драматизм женской души. И я искренне считаю, что это шедевр.

— А какие клипы со своим участием могли бы выделить?

— На самом деле в «Ленинграде» было очень мало таких видео. Меня как будто прятали. Я выступала то в очках, то в темных одеждах, то еще в чем-нибудь. И какие-то клипы со мной были записаны в жанре live.

А вот в клипе «Плачу и плачу» я исполняю роль одной из плакальщиц. Там можно заметить, что у меня отсутствуют два зуба. Но сейчас один уже вырос. Это такой маленький курьез.

Также можно вспомнить клип на песню «Молитвенная». Он мне нравился, потому что там я весила килограмм 48, находилась в своей самой худой форме. К тому же меня утянули корсетом так, что я не могла есть два дня. А все органы буквально расползлись куда-то к ушам.

Спустя много лет я смотрю этот клип и думаю: «Боже, почему мне не сказали тогда, что я очень истощенная и выгляжу ужасно, болезненно, несексуально, неаппетитно?» Почему меня просто не заставили есть? На самом деле я не хотела выглядеть так, как я выгляжу там.

Несмотря на то что все там кажется красивым и милым, я помню, с какими сложностями это все было сопряжено. У меня возникли проблемы – нервное истощение. И я не хотела бы туда вернуться.

— В чем успех клипа и песни «Экспонат», которые в свое время имели миллионные просмотры в Интернете?

— У меня есть друг – Владимир Леонардович Матецкий — легендарный советский и российский композитор, который возглавлял совет авторов в РАО. И однажды он сказал мне: «Если тебе кто-то скажет: «Вот та или иная песня будет стопроцентным хитом», то он либо мошенник, либо идиот». Никогда невозможно спрогнозировать, как все сложится. 7 сентября я выпустила новый альбом. В основном мы делали ставку на песню «Супермен», а людям не меньше зашла песня «Корпоратив». На самом деле реакция слушателей непредсказуема.

Мало кто знает, что песню «Экспонат» мы исполняли за полгода до появления клипа. И существует и другая версия этой композиции. Например, на репетициях «Новой волны» мы использовали и рэп.

Не могу сказать, что песня не заходила, но это было на уровне непопулярных композиций. Слушали, радовались и говорили: «А давайте теперь попоем хиты». И как только вышел клип, это по-настоящему бомбануло. Почему так случилось?

Во-первых, в продвижение видео было вложено очень много денег. Рекламная кампания все-таки играет большую роль. Можно снять совершенно шедевральную вещь, выложить ее в Интернет, и никто об этом не узнает. А можно закинуть песню везде и всюду, и она станет хитом. Видимо, тут сошлись звезды.

Вообще, я хочу сказать, что очень мало групп, в истории которых случаются два major хита. Что же это такое? Это такие культовые вещи, с которыми сразу ассоциируют группу.

Раньше у Ленинград был такой хит: «www.Ленинград. ru». «Экспонат» — это второй major хит, подаривший группе новую жизнь.

Я считаю, что Шнуров – счастливый человек, потому что не всем удается пережить два таких крупных взлета.

Из российских звезд я могу назвать только Филиппа Киркорова, который реанимировал свою карьеру и запустил ее заново благодаря песне «Цвет настроения – синий» и, наверное, еще солист «Руки вверх» Сергей Жуков, который рестартнулся и зашел через Тик-Ток. Он принял участие в ряде коллабораций, сделавших его сейчас таким успешным певцом. Но это заход с точки зрения разума. «Лабутены» же – это было чудо, которое никто не может объяснить до сих пор.

— Как складывались ваши отношения с бывшей солисткой группы «Ленинград» Юлией Коган?

— Отношения с Юлей у нас не сложились с самого начала, хотя я всегда хорошо к ней относилась. Еще во времена собственной карьеры до участия в группе я к ней обычно подходила и говорила: «Юлия, вы такая классная. Так круто поете». Но она воспринимала меня достаточно игольчато.

И когда Юлия вернулась из декрета, она отнеслась ко мне очень плохо. Так совпало, что в тот период у меня умерла мама, болевшая раком. Я запостила эту ннформацию в Фейсбуке, поскольку несмотря на наши тяжелые отношения, меня это потрясло, ударило по нервной системе. Все-таки мама – это наше второе солнце.

И вот спустя неделю поползли слухи, что мама у меня умерла не в апреле, а в феврале. А я же вытащила эту историю только сейчас, чтобы меня пожалели и не выгоняли из «Ленинграда». Такой чудовищный уровень интриганства, сплетен, слухов здорово подкосил меня. И я с трудом находила в себе силы, чтобы приезжать на репетиции.

В моей машине висела такая маленькая иконка для умягчения злых сердец. Это Богородица, в сердце которой вонзаются семь кинжалов. И каждый день, когда я ехала на репетиции, я прижимала эту иконку к груди, плакала и молилась об умягчении Юлиного сердца. Потому что столкнулась с интригами, открытым игнорированием, противостоянием, настроем против меня других участников коллектива, вплоть до того, что это все стало происходить прямо на сцене, во время концерта.

Тогда я пела единственную песню, которую мне доверяли, но на меня показывали пальцем, смеялись, передразнивали. Распускали совершенно невероятные слухи, вплоть до того, что я нечистоплотная, что я летаю в самолете в той же самой одежде, в которой и выступаю. Это такой бред, такого не было никогда.

И только однажды произошел случай, когда мне не успели постирать платье в отеле. Точнее, его постирали, принесли мне, и оно высохло за десять минут. И действительно в тот раз я вынуждена была лететь с концерта в том же, в чем и выступала. Но я никогда не допускала использования концертного костюма в бытовом плане. Для меня это святое. С детства я человек театра и понимаю, что костюм – это то, в чем ты работаешь, твой рабочий инструмент.

Количество вот этих слухов, которые возникали за моей спиной (причем я не могла ответить), конечно, повергало меня в отчаяние.

И когда Юлию уволили, она ожидаемо и закономерно обвинила в этом меня. Хотя клянусь, что в моих интересах было продолжать работать вместе. Потому что я понимала, какая это конская ответственность быть единственной солисткой. Я же понимала, что «Ленинград» — это не навсегда. Изначально это был лишь один из этапов моей судьбы. Я шла в группу на время, и оно просто затянулось.

И вот после увольнения Юлии мне почему-то стали звонить жены наших музыкантов со словами: «Я тебя поздравляю». Я спрашивала: «С чем?» А мне отвечали: «А… Ты еще не знаешь? Но скоро узнаешь».

И я так испугалась происшедшего, потому что понимала, во что это выльется. То и дело задавала себе вопрос: «Что будет дальше?» В итоге коллектив раскололся на две части. В увольнении Юлии обвинили меня, хотя интриги, сплетни и шушукания по углам – совершенно не моя история. Меня никогда не берут в кружки по таким интересам, дружить против кого-то. Поэтому для меня это было еще то испытание, тогда я очканула серьезно.

— Почему вы все же ушли из группировки «Ленинград»?

— Приходя ни на какую работу и занимаясь определенным проектом, я никогда не думала, что это навсегда. И если честно, не очень понимаю людей, которые по 25 лет работают на одном и том же месте. Если только это не медицинская или не научная работа. Вот священник, учитель, врач – это служение, а артист – это не про служение. Актеры спокойно переходят из одного театра в другой, сначала снимаются в одной картине, а потом во второй. И никто не обязывает их носить эту маску до конца жизни.

Почему я приняла такое решение именно в тот период? Во-первых, я понимала, что дала «Ленинграду» все, что могла. И группа – мне тоже. Ученые выяснили, что максимальная продуктивность человека на одном месте составляет три года. А уже потом начинаются повторы, филонинги и прочие подобные явления.

Лично я поняла, что больше не могу петь одни и те же песни. За кулисами звучали одни и те же шутки, изо дня в день я видела одни и те же лица. Наверное, я скажу сейчас чудовищную вещь, но работать в караоке бэк-вокалисткой, подпевая пьяным гостям, было намного интереснее. Потому что, во-первых, ты не знаешь, какая следующая песня прозвучит, ты можешь выбрать композицию на любой вкус и исполнить ее так, как хочешь. Ты просто говоришь: «Подмените меня кем-нибудь. Сегодня я не хочу работать».

Ты можешь работать в пяти клубах одновременно, одеваться, как хочешь, вести любую поведенческую концепцию. Ты намного шире, а твой разворот гибче. В «Ленинграде» же ты носишь маску хабалки, которая поет про совокупление и сперму. Меня коробил не столько сам мат (еще раз говорю, что я не ханжа), мне просто не близок подобный образ.

К тому же накопилось несколько мелких конфликтов даже не по работе. Просто когда я выхожу к микрофону на сцене или начинаю работать в студии, все свои хотелки, нехотелки и негативные эмоции я оставляю в дальнем ящике.

Помню, как с момента смерти моей мамы и до ее похорон прошло четыре дня. И за эти дни мы отработали два концерта. Один в Самаре, а другой большой сольник в Питере, в ледовом дворце. И никто даже не заподозрил, что у меня что-то произошло, потому что, выходя на сцену, я включаю Алису Вокс.

Алиса Кондратьева – это здравомыслящий культурный человек, а Вокс – развязная хабалка, которая пьет, совокупляется со всеми подряд, матерится и говорит об этом спокойно. И в «Ленинграде» конфликт между двумя этими личностями максимально обострился. Потому что от меня требовали оставаться Алисой Вокс и в жизни: бурного веселья за сценой, участия в попойках. А это все мне не близко, потому что это работа. А говорить о том, . что это семья – это лицемерие. Просто я поняла это раньше всех.

И Шнуров как опытный руководитель (а любой начальник является манипулятором, даже я сейчас) осознал, что я сорвалась с крючка. Из-за этого у нас начались столкновения вне сцены.

Основные две претензии ко мне заключались в том, что я грустная (а тогда у меня еще и шел бракоразводный процесс) и что я отрываюсь от коллектива. Но я лично считаю, что эти обвинения были не достаточными для того, чтобы звонить и орать на меня по 20 минут, обзывая последними словами. И вот это несоответствие однажды достигло во мне точки кипения, хотя на самом деле я очень спокойный человек. На мне можно ехать, свесив ноги, довольно долго, но в какой-то момент последняя соломинка ломается, я говорю: «До свидания».

— Что, как говорится, послужило триггером в этой ситуации?

— Последней каплей стало то, что барабанщик группы во время перерыва между отделениями вместо того, чтобы сходить в туалет, пописал в бутылку в углу гримерки, где находились только я и он. Я считаю, что это недопустимо даже в такой эпатажной группировке, как «Ленинград».

Все-таки существуют нормы человеческого поведения и не надо быть свиньей. Помню, как я его спросила: «А почему ты не вышел на сцену и не помочился там?», на что он ответил: «Ну, там же люди, а в зале – женщина». «Круто! Значит, я не человек и не женщина», — сказала я.

В общем, я высказала все, что думаю об этой ситуации в довольно четких выражениях. После чего меня вызвал на ковер директор группы и сказал: «Ты диктуешь свои правила в чужом монастыре». И тут меня осенило. Я поняла, что это действительно чужой монастырь, а я здесь со своими культурными установками… Все-таки этот диссонанс достиг апогея.

Я уходила мирно, со словами: «Сережа, давай расходиться по-хорошему. Давай я найду тебе девочек. Мы сделаем это пролонгированно».

Хочу особо подчеркнуть то, о чем не писали в СМИ – я уходила не в сольное плавание, а из «Ленинграда». А это огромная разница. Когда женщина или мужчина разводятся со второй половиной, у нас обычно говорят: «А вот он или она ушел или ушла к…». Но люди уходят от, а не к… Потому что если у вас в отношениях или в работе все хорошо, то никакое «к» вас переманить не может.

И я понимала, что с коммерческой точки зрения оставаться в «Ленинграде» выгоднее. Но представляете, как меня нужно было уже доконать, чтобы такой спокойный позитивный терпеливый человек (а я даже могу назвать себя терпилой), как я, встала и ушла.

На тот момент у меня не было ничего, никакого задела – только электронный проект, с которым я тогда работала. Но я никогда не планировала делать на него ставку, думала, что пусть будет для души. Он лежал на полочке, и я хотела его выпускать под другим именем, чтобы никого не бесить и не раздражать. Но случилось, как случилось.

— С какими сложностями пришлось столкнуться на старте сольной карьеры?

— Понятно, что, уходя из «Ленинграда», я предполагала, что не стану сидеть дома, варить борщи, а продолжу петь. Думала, что спокойно уйду обратно в электронную музыку, буду тихонечко пахать в своем огороде и жить в свое удовольствие. Но я допустила две большие ошибки: во-первых, электронный проект нужно было все-таки выпускать под другим именем.

Потому что, покидая группу в образе Алисы Вокс, я автоматически тащила за собой и эту ролевую модель. И люди ждали от меня продолжения этой риторики: нецензурной лексики, ироничного стиля поп-ска, сатирических текстов, легких, ни к чему не обязывающих произведений. Но я пошла другим путем, поскольку действительно хотела показать людям музыку, которая мне по-настоящему близка.

Первый мой альбом являлся переводом песен украинского поэта и композитора Михаила Кузьменко. Он был, конечно, корявенький, но я не предполагала, что мне так быстро придется выкидывать песни на рынок. Они во многом казались еще недоработанными, но музыка там была совершенно потрясающая.

Хейтерских комментов, конечно, скопилось очень много. Мне присылали пруфы с биржи комментариев. И я видела, что заказного хейта оказалось действительно немало. Но и помимо этого, я встретила много непонимания, неодобрения, недоумения. Сейчас я могу проанализировать все на свежую голову, а тогда думала: «Да вот же я, я такая. Почему же меня не принимают?».

И действительно, я понимаю, что есть Алиса Кондратьева и Алиса Вокс, и им никогда не встретиться. Но тогда у меня этого понимания не было.

— А что можно было сделать в такой ситуации?

— Дальше было очень трудно пропихнуть новую риторику с помощью старого имени. Тут немного сработал синдром Юрия Никулина. Мой папа рассказывал мне, что, когда во время киносеанса «20 дней без войны» Юрий Владимирович появился на экране, зал начал автоматически ржать, потому что Никулин – это смешно. И никто не мог представить его в драматической роли.

В свое время Георгий Вицин отказался от роли Гамлета, которую впоследствии сыграл Иннокентий Смоктуновский. Хотя Вицин – шикарный драматический актер. Но тогда он только снялся в трилогии про Шурика: «Операция «Ы», «Кавказская пленница» и поэтом честно сказал режиссеру: «Слушай, я могу сыграть Гамлета, но это будет провал». Потому что меня будут воспринимать как персонажа тройки Трус-Балбес-Бывалый.

И моей большой ошибкой было упустить из виду инерцию силы человеческого восприятия. Я на это злилась, а надо было сделать это своей коммерческой силой. Но на тот момент я была настолько глубоко травмирована разрывом, подлостью, которая полетела мне в спину, предательством (не побоюсь этого слова), потому что со мной поступили не по-человечески.

Про меня наговорили, что якобы меня уволили, у меня звездная болезнь. Но заметьте, с тех самых пор ни один человек не сказал мне об этом. Я не замечена ни в одном скандале, я не бушую в самолетах, на меня не жалуются визажисты, я ни в кого не швыряю стаканами. Потому что все очень просто. Не хочешь попасться на звездной болезни – не болей ей.

Я не знаю ни одного человека, который был бы не доволен общением со мной. Наоборот, люди мне обычно говорят: «Ты такая простая, классная, открытая. А мы думали, что ты хабалка, а ты чистая, светлая, добрая».

И только один человек говорит, что я конченная личность, а то и кое-что похуже. Если, например, Иосиф Пригожин может вызвать его на боксерский ринг, то я не могу этого сделать. Я могу только говорить, как это было с моей позиции. А дело зрителей – делать выводы. Но ведь сейчас у нас эпоха постправды.

У кого больше подписчиков, тот и прав, поэтому, конечно, Шнуров воспользовался своим медиапреимуществом и практически уничтожил меня. Я не смогу этого ему простить, поскольку это злоупотребление полномочиями, социальным статусом. Можно сказать, что Шнур добил лежачего, что совершенно не по-мужски.

— Сейчас вы начали сотрудничать с Иоисифом Пригожиным. Как вы познакомились с ним?

— Мы сталкивались на очень статусных мероприятиях. Но познакомились гораздо ближе, когда оказались за одним столом и разговорились на открытии ресторана. Он увидел, что я адекватная личность. Думаю, что с его стороны есть позитивный настрой в мою сторону. И поэтому можно сказать, что мы подружились. Я пригласила его принять участие в моем клипе на песню «Супермен». Иосиф, конечно, круто исполнил свою роль.

Придумывая свой клип, я сразу увидела в этой роли Пригожина. Правда, также хотела приклеить ему еще и усы, но потом поняла, что в таком гриме его вообще никто не узнает.

Это история о том, что не все то золото, что блестит. И выбирая между качком и рукастым мужичком, все-таки лучше выбрать второе: душу, мозги и золотые руки.

Тот же Шнуров – такой яркий и эпатажный, а Пригожин – теплый и домашний. Когда ты взрослеешь и становишься эмоционально зрелой, то начинаешь ценить в людях другие качества. И выбираешь тепло.

— Однажды вы участвовали в откровенной фотосессии журнала «Максим». Как вам такой опыт?

— Я всего лишь один раз принимала участие в съемках в мужском журнале. И это целый проект, который получился очень целомудренным. В отличие от многих певиц и актрис у меня там нигде не видно даже сосков. Почему я на это пошла? Потому что как все маркетологи и бизнесмены я понимаю, что sex sell – то есть, секс продается.

Одни певицы фоткаются и показывают, какая у них красивая попка, я снимаю свои красивые ноги, другие увековечивают свое красивое лицо, третьи – грудь. И как только ты выкладываешь фото в купальнике, у тебя тут же появляются запросы на концерты. Три или четыре из них срастаются. Это все делается в рекламных целях и продвижения, а не по велению души.

Как ни странно, на самом деле я закрытый и скромный человек, что совершенно не вяжется с моим образом. Расскажу смешную историю.

На фотографиях я сижу боком и якобы без трусов – на самом деле нижнее белье у меня есть. Трусы надеты на одну ногу и для меня это было принципиально важно. Чтобы даже на бэкстейдже все мои интимные части тела были прикрыты. По возможности я все время придерживала трусы.

Я настолько отличаюсь от своего публичного образа, что в жизни, наверное, скучный и неинтересный человек. Думаю, что, если я решусь когда-то на съемки в мужском журнале, это, как минимум, должен быть Adidon или Argentini.

Но Олег Зотов (автор фото — прим. ред.) молодец, круто справился, понял, что я за человек и сделал все максимально деликатно. Олег, ты крутой.

— Расскажите, пожалуйста, о своем муже.

— Каюсь, была замужем (за фотографом Дмитрием Бурмистровым – прим. ред.). Недавно прочитала смешную фразу про себя из серии «Но этот роман продлился недолго». На самом деле наши отношения продолжались восемь лет, шесть из которых мы были женаты. Это студенческий брак.

Когда мы познакомились, мне исполнилось 20, ему – 22, поженились через два года. Предложение Дмитрий мне делал в колбасном отделе одного известного супермаркета. Он сказал, что летом приедет его мама, и нужно успеть пожениться. Я, конечно, огорчилась, поскольку не планировала вступать в брак так рано. И вообще не понимала, зачем мне выходить замуж, если меня итак все устраивало.

Тогда Дима сказал: «Либо мы женимся, либо расходимся», но такого финала я тоже не хотела. Но из двух зол я выбрала меньшее и все-таки вышла замуж. Фамилию не меняла, поскольку в глубине души понимала, что, как и в случае с «Ленинградом», это все временно. Как говорил царь Соломон: «Все пройдет, и это тоже». Я ко всему отношусь осторожно, но понимаю, что все может закончиться и не по нашей вине, а потому что так складываются обстоятельства.

Мы разошлись довольно мирно – без ужасающих скандалов, максимально по-взрослому. Можно всегда отпустить друг друга, когда вы эмоционально зрелые. Поэтому будьте таковыми и берегите свою нервную систему.

— Как сейчас складывается ваша личная жизнь?

— Я ее не афиширую и особо не скрываю. Думаю, что все заметили кольцо на моем пальце. Я действительно помолвлена. Мой мужчина, конечно, удивительный. Я таких не встречала. Это как йети – ты что-то слышал о них, что они бродят где-то по горам, видел их размытые снимки, но в реальности ты его никогда не встречаешь.

И вот мой избранник – он как тот самый снежный человек. Мы все читали одни и те же книги Лермонтова, Пушкина, Толстого, Тургенева, где описывается, каким должен быть мужчина. Так вот, я первый раз встречаю такого классического, правильного мужчину. Он настолько умный, мудрый, эмоционально зрелый, настолько лучше, намного сильнее меня во всем, что это так круто. Я – то с яйцами, сильная независимая женщина с двумя котами, а он еще сильнее меня. И это воодушевляет до мурашек.

— Вы в курсе, что очень популярны на сайтах фетишистов?

— Это отличный вопрос. Мне говорил об этом мой сисадмин, который изучает запросы в Интернете. И он рассказывает, что люди берут и прямо вырезают из фотосессии мои ступни. Нормальным женщинам присылают в директ свои половые органы, а мне – свои ношенные носочки и колготочки.

Но я как человек выросший в окружении прекрасного, очень большой эстет и люблю классическую античную скульптуру. И меня всегда впечатляли ступни и кисти. И если у мужчины некрасивая ступня, я буду относиться к нему не так вдохновленно, скажем так. Но он сможет меня заинтересовать в меньшей степени. Если же у его ступней и кистей красивая форма, то я обращу внимание и на остальные его качества.

Мне нравятся мои ступни, мои длинные пальцы на ногах – они отвечают на 100 % моим эстетическим запросам. И я могу понять мужчин.

А вот мое лицо – нет. Мне нравятся мои глаза, но не нос и щеки, и второй подбородок. И я не очень довольна своим пузом, которое предательски вываливается время от времени.

— Обычно мы спрашиваем нашего собеседника о том, чем он порадует зрителей сейчас…

Моя жизнь сильно изменилась за год в связи с переездом в Москву. Алиса Вокс выпустила альбом под названием «Алиса из Ленинграда». Там собрана вся музыка, лирика, это как раз то, чего от меня ждали с самого начала, но только сейчас это такой выстоявшийся сыр шестилетней выдержки, суперкрутой пармезан. Или его можно сравнить с настоявшимся вином.

Презентация альбома пройдет в клубе «Soho Rose». Там будут выступать музыканты в полном составе, с аккордеоном, с духовой пачкой. Ожидается много реквизита, искромета, конфетти, надувных шариков с моими автографами и логотипом.

Отдельная моя гордость – это видеоряд. Так как я хочу, чтобы продукт выглядел цельно, я не могу никому стопроцентно делегировать съемку, визуалы. Часть визуального контента я заказала в анимационной студии, которую я очень люблю, потому что их стиль отвечает моим художественным задачам. А часть я сняла сама и смонтировала вот этими своими руками. Хотя я ненавижу сниматься, но снимать и монтировать обожаю. Это моя страсть.

И конечно, в тот же вечер пройдет премьера клипа «Супермен», который долго дорабатывался, потому что аппетит приходит во время еды. Мы придумали много разных фишек, с помощью которых обогатили нашу историю. И она стала более интересной.

Смотрите клип «Супермен», слушайте мой альбом, учите слова песен и подпевайте на моих концертах и презентациях. Welcome. Спасибо всем зрителям, что были с нами, спасибо, что позвали. Я действительно сказала много того, что хотела сказать. Это такой суперэксклюзив. Я предстала перед читателями без масок, без прикрас, и теперь вы узнаете, кто такая Алиса Кондратьева. До новых встреч. Пока!

Смотрите также:

Еще больше интересных роликов на нашем YouTube-канале!