Максим Щеголев: «Соглашаясь на роль, всегда думаю, что я скажу детям»

Максим Щеголев вбежал в вагончик, где проходило интервью, как и положено супергерою. С уверенным взглядом, быстро. Только пистолета не хватало. В новом фильме «Порт», который снимает «Киностудия КИТ» для НТВ, герой Щеголева прошел войну в Сирии и вот теперь вернулся в родной город. Там, в Сирии, он потерял лучшего друга, а тут, на Родине, ему предстоит бороться с криминальными структурами города Янтарска.

Крутые повороты сюжета, любовная линия, стрельба, погони. Самые красочные сцены снимались в порту города Балтийск (бывший немецкий Пиллау), это в Калининградской области (бывшая Восточная Пруссия).

Все началось в видеосалонах

— Максим, вы сами, как зритель, любитель криминальных сериалов?

— Скорее, да. Из наших последних сериалов мне очень понравился «Хрустальный», правда, это, скорее детективный триллер. Еще «Метод» с Хабенским понравился. Из заграничных историй я с удовольствием посмотрел «Джек Райан», израильский проект «Фауда». Мне очень нравится, что делает Гай Ричи – «Джентельмены», «Гнев человеческий». Я это люблю. Ведь наше детство – это видеозалы, где все начиналось с Дольфа Лунгрена, Арнольда Шварценеггера. Мама меня вовлекала в древнегреческие мифы и легенды – «Геракл», «Гермес»… Все это соединилось.

— Вы же еще бальными танцами занимались. Как уживались эти два мира — мужественное кино и романтика танца?

— Никак не уживалось. Я рос я в Воронеже, 90-е годы. До 10 класса меня вообще били практически постоянно. Была даже история, когда меня засунули в баскетбольное кольцо, предварительно отпинав, Перед этим еще и постригли.

— Ужас какой… Из-за танцев?

— Я работал с 14 лет в модельном агентстве, занимался танцами. Всех, конечно, это сводило с ума. Особенно ребят, которые считали, что если ты мужчина, то как это совместимо вообще?

— А сами-то вы думали, что в итоге станете одним из самых брутальных актеров страны?

— Нет, конечно, я не ожидал, что, в итоге, творчество станет моей стезей. Но то, что так случилось, мне очень нравится.

— Хотелось бы играть не только бруталов?

— Да, и есть же такие примеры. Джеймса Макэвоя продюсеры долго не хотели брать, типа, он не попадает в типаж. В западной культуре более гибко, свободно и широко относятся к актерам. А так как мы опаздываем лет на десять, то я надеюсь, получить рассвет всех моих навыков где-нибудь лет через семь. Вот у Криса Хемсворта, у капитана Америка Эвонса, есть замечательные и чисто драматические картины. И через вас я задам вопрос богам кинематографа российского: почему человек в хорошей физической форме на Западе может быть и драматическим героем? А у нас нет.

— Может вы слишком хорошо выглядите для драмы?

— Так и в Америке есть можно сказать культ тела. А у нас же все это оправдывается тем, что таких людей в жизни не бывает. Не знаю, но в моем окружении почему-то все люди достаточно здоровые и крепкие. И достаточно умные, воспитанные. И почему бы не насаждать эту культуру? Американцы же это насаждают. При этом у них разной комплекции люди существуют.

У нас, если ты не субтильное дитя, прости господи, то у тебя практически нет шансов стать драматическим героем. А если, не дай бог, у тебя нет волос, то какой ты лирический герой?! Ну, вот у меня генетически выпадают волосы. Блин, это реальность. Можно, конечно, сотворить какие-то чудеса гримотургии, совершить фантастическую поездку в Турцию, насадить себе непонятно что и куда. Но у меня нет комплекса. Но, к сожалению, есть реальность: если ты без волос, то у тебя нет шансов. Хотя не думаю, что от этого сильно страдает Стэтхэм и иже с ними.

«Родители уважали мой выбор»

— Сериал «Порт» снимается на фоне шикарных видов. Вам важно, что вокруг такой необычный пейзаж?

— Я не первый раз снимаюсь в порту, поэтому спокоен, но это красиво. Особенно для нас, жителей бетонных коробок. Здесь воздух, горизонт. Ты можешь подняться на четвертый этаж здания, увидеть вдалеке море и огромный парк. У нас же все упирается в стены. Поэтому здесь, конечно, сплошная романтика.

— Буквально рядом с вами пограничники базируются (в время интервью идут учения и слышны автоматные очереди).

— А вон они, через метров восемьсот. Там стоят «злые». В кавычках «злые» ребята. Они не любят, когда в их сторону направляют камеры или, когда кто-то нарушает их покой.

— У вас же папа был военным?

— Да, был.

— И как вас в семье военного так угораздило: танцы, работа моделью, актерство?

— Я благодарен родителям за то, что они меня не ограничивали. И я стараюсь также поступать со своими детьми сейчас. И мама, и папа мне позволили сделать свой выбор. Отец его не принял сначала. Когда я решил стать артистом, не скажу, что он был рад и счастлив. Он все время говорил: я тебя уважаю, я уважаю твой выбор, но неплохо было бы иметь еще какую-то серьезную профессию, которая, если что, тебя бы кормила.

То есть, он тихонечко и аккуратно вкладывал это в мою глупую голову. И я ему за это благодарен. Но когда он впервые увидел меня на сцене в спектакле больше эта тема не поднималась. Он был рад и не скрывал этого. Он похвалил, сказал, что удивлен. Папа понял, видимо, что я вырос и могу сделать выбор самостоятельно.

— Отец вам романтику армии показывал?

— Да, таскал меня везде – я был на учениях, был на стрельбах, на авиационных выставках, летал на боевом вертолете. У меня это все было. Конечно, это тоже наложило какие-то отпечатки на меня. Тем более, по папиной линии до шестого колена у меня все вояки, вся мужская линия отца воинственная. А мама привнесла совсем другую черту — гимнастика, хореографическая школа, танцы, музыка, литература.

Хотя и отец увлекался живописью и увлекал меня. О Караваджио я узнал впервые от папы, мне было года четыре, потому что он принес откуда-то альбом. И я с тех пор помню, что Караваджио был первым, кто начал писать людей, у которых грязные стопы, потому что ходят героями босиком… И это я знаю от папы.

«Воспитываю личным примером»

— Вы рано начали работать?

— Да, с 14 лет я начал сам зарабатывать. Мне просто дали ключи от квартиры, которую отец получил перед увольнением на пенсию по выслуге лет, и сказали, хочешь – можешь попробовать жить самостоятельно. И сейчас будучи сам отцом, я считаю, детям надо, давать свободу и возможность принятия самостоятельных решений.

— Увлечение спортом тоже от родителей?

— Папа до последних дней занимался спортом. Гантельки, боксерские перчатки – это всегда. Причем, он не говорил мне: иди и занимайся. Просто они всегда были на виду. Он каждое утро начинал с того, что 20 раз подтягивался, отжимался, потом гантели тягал.

Я, когда переехал, привозил ему из Москвы футболки обтягивающие, потому что у него не было живота. У него на работе кличка была Рэмбо, не потому что он был большим, с большими мускулами, но у него не было абсолютно спортивное тело. И когда перед тобой такой пример, ты неизбежно стараешься соответствовать.

— Своих детей тоже личным примером воспитываете?

— Да, дочки смотрят, как я себя веду, как я разговариваю, как ем, как выгляжу, как одеваюсь, что слушаю и смотрю. То же самое с сыновьями. Не надо говорить ребенку, как он должен поступить, ты просто покажи своим примером.

Вот откуда у меня любовь к чтению? Когда бы я ни вернулся домой, помню, что отец читал. Причем, он читал и высокохудожественную литературу, и техническую, и экономическую. У него три высших образования. Помню — кресло, торшер, пуфик для ног, и рядом с креслом всегда стояла стопка книг. Он всегда ждал меня по вечерам, и у него всегда была книга. Я проходил по коридору и видел, как отец припускает очки: ну, что пришел? Ну и хорошо. Все только своим примером.

«Не знаю, чем живет молодежь»

— Возвращаясь к сериалу «Порт», вам не кажется, что стилистика криминальных сериалов крайне далека от современной молодежи?

— Я не понимаю, чем живет молодежь сейчас. Я не знаю, какие интересы сейчас у молодых людей. Мои дети не смотрят телевизор вообще. Но они откуда-то там что-то узнают, они интересуются у меня, что посмотреть. У меня дети, пока кроме младшего сына, очень осознанные. Причем, младшая дочка живет практически самостоятельно, потому что учится в балетной академии.

Она танцует везде и всегда, круглосуточно и безостановочно – просто живет этим. Мы уже и в больницах лежали, анорексия уже была… Одна дура сказала: ты толстая. А у дочки аж кожа светится. Все уже проходили. Проходили гвозди в пуантах, стекла, а ребенку всего 13 лет. Но она хороша! Она абсолютно на своем месте.

— Что для вас стало определяющим, когда соглашались на участие в проекте «Порт»?

— Прежде всего сама история. Я люблю все, что касается дружеских мужских коллективов. Мне комфортно находиться в этой ситуации — драки, трюки, гонки, перестрелки. То, что мой герой положительный, то же добавляет ему очков. Военная составляющая мне нравится. В начале есть потеря, а финал очень неожиданный. Ну и романтический замут присутствует. Как же без него?

— Вы многодетный отец. От каких ролей и проектов точно откажетесь, зная, что ваши дети могут посмотреть это?

— Я отказывался два раза. Первый раз я просто не понял, почему мне это предложили. Это мог сделать кто угодно. И там была сцена группового изнасилования. Причем очень известный режиссер, все очень круто и ставку они были готовы платить. Полный метр.

Но я не смог ответить на вопрос: что я скажу детям? Мы, артисты — инструмент. У виолончелиста есть виолончель. А мы сами себе виолончель. У меня нет другого инструмента. Я не могу сыграть на ком-то другом. Если актер начинает говорить, что это не он, а только его персонаж, он врет. В роли 90 процентов меня.

А другой проект… Я спокойно отношусь к неагрессивному гей-сообществу. Когда они не насаждают свои взгляды. Это было, есть и будет всегда. Люди разные. Я все спокойно принимаю. Но если начинается агрессивная политика, действия в сторону меня, моих близких, моей семьи, насаждение этого, я очень против. И каким-то образом у режиссера возникла мысль, что у меня может быть такая черта.

Я обожаю Брюса Уиллиса, его работу в «Шакале». Там есть сцена, где он целуется с мужчиной. И весь мир тогда сошел с ума: как так? Но то, что предложили мне, это был не «Шакал».

Если бы мне предложили что-то типа «Шакала», я бы с удовольствием. А там была совсем другая история. Я отказался. Может, после этого и не зовут меня в полный метр. Если честно, я не рефлексирую на эту тему. Я знаю точно — значит, я недостаточно еще сделал, чтобы большой кинематограф уже не мог меня игнорировать.

Смотрите также:

Еще больше интересных роликов на нашем YouTube-канале.