Право на мораль: что общего между необольшевиками России и Украины
Для России из украинского опыта интересен феномен революционной «сверхморальной» риторики, на которой бродячие банды активистов когда-то въехали во власть.
У нас сверхморальную риторику практикует Алексей Навальный («не врать и не воровать»), её опасность в том, что в зазор между высокими идеями и обыденной политикой может поместиться много всякой дряни.
Навальный не получил власть (пока, всего лишь пока), увидеть результаты его сверхморалистского политического стиля мы не можем. Но мы можем перенести результаты украинского кейса, за 6 лет они вполне отчётливо проявились, а человеческий материал, культура общества очень схожи.
После майдана в Раду, правительство и вообще в украинскую политику пролезло множество «революционеров», и благодаря публичности украинской политики сегодня уже многое известно об их коррупции, воровстве и стяжательстве. Даже тупой казак Гаврилюк себе усадьбу состряпал, чего говорить про иных, с интеллектом повыше.
Пламенная революционная риторика позволяет революционерам прикрывать грязные делишки намного эффективнее нашей тихой российской подковёрности. Одной рукой революционер потрясает воздух, грозя карами врагам революции, а другой рукой тащит всё, что плохо лежит.
Но это ещё не самое плохое: люди, ощутив вседозволенность, начали убивать. Известно немало громких историй, где замешаны революционеры, например, аутодафе 2 мая в Одессе, убийство Олеся Бузины, убийство десантника Сергеем Стерненко, и других. Объединяет эти истории то, что во всех случаях имена убийц общеизвестны, но до суда не дошло ни одно уголовное дело.
Как это работает: в ответ на любое процессуальное действие мобилизуется стая «патриотов», начиная со всякого майданного сброда и заканчивая Порошенко, Парубием, Турчиновым и громко клеймит власть за предательство идеалов майдана и политическое преследование героев революции. Этот приём работает: несмотря на смену декораций после избрания Зеленского, идеология майдана является краеугольным камнем украинского государства, если общество недовольно (его активная «революционная» часть), власть отползает назад, процессуальные действия затягиваются, уголовные активисты вместо СИЗО получают домашние аресты или вообще остаются на свободе и т.д. и т.п..
Это, по сути, необольшевизм, ради сверхценной идеи революционеры считают допустимым приносить кровавые жертвы. В каждом из этих случаев в головах революционеров и их последователей происходит простой логический трюк, чисто уголовный аспект преступления отодвигается сознанием на второй план или вообще куда-то в подсознание, а на первый план выдвигается демонизированная фигура жертвы, по всем признакам, с точки зрения революционера, заслуживающая кары. Говоря проще, вместо фигуры убийцы революционеры мусолят фигуру жертвы, находя самые разные доводы в пользу допустимости совершённого преступления.
В сумеречном революционном сознании формируется уголовно-бухгалтерский баланс, где на одной чаще весов преступление революционера (и его значение всеми способами преуменьшается), а на другой достоинства революционера, раздуваемые «патриотическим» сбродом и масс-медиа до гротескных величин.
Имеет ли это всё отношение к нам?
Сегодня пока нет, а завтра — может быть и да.
Наша «несистемная оппозиция» в моменты выявления предателей и чистки рядов всегда занимается тем же самым: вместо обсуждения вынесенного из избы очередным предателем мусора активно обсуждает фигуру предателя, выискивает всевозможный негатив, обвиняет ренегата в работе на Кремль и т.д. и т.п. Прикрывается это всегда сверхморальной риторикой.
Слава богу, дело не доходило до уголовщины, ну так бодливой корове рогов не дано, а что будет, если революционеры, как это случилось на Украине, почувствуют за собой негласную поддержку прокуратуры, судов и полиции? Вопрос интересный.
Многие считают украинский «революционный» сценарий для нас фантастическим, но он не более фантастический, чем война в Донбассе из позиции наблюдателя в 2013 году.
